Сергей ЛемеховКнижный график и карикатурист Сергей Иванович Лемехов родился в Ленинграде в семье художника Ивана Лемехова. В 1967 году он окончил Среднюю художественную школу при Академии художеств, после чего поступил в Институт живописи, скульптуры и архитектуры имени Репина, выпускником которой стал в 1973-м. А в восьмидесятые годы Сергей Иванович уже был привычным участником всесоюзных (да и международных тоже) выставок карикатуры.
Сегодня его работы находятся в собраниях Италии, Германии, Канады, США, а также в болгарском музее юмора города Габрово.
С 1991 года художник начинает работать в жанре книжной графики, проиллюстрировав с тех пор более трех сотен книг, в том числе Ильфа и Петрова, Гоголя, Салтыкова-Щедрина, О’Генри и, конечно же, Булгакова. С его иллюстрациями «Собачьего сердца» мы сегодня и познакомимся.
Вот это личность! Боже мой, на кого же ты нанесла меня, собачья моя доля! Что это такое за лицо, которое может псов с улицы мимо швейцара вводить в дом жилищного товарищества? Посмотрите, этот подлец – ни звука, ни движения.
– Хе-хе! Мы одни, профессор? Это неописуемо, – конфузливо заговорил посетитель. – Пароль д'оннер – двадцать пять лет ничего подобного, – субъект взялся за пуговицу брюк, – верите ли, профессор, каждую ночь обнаженные девушки стаями.
Дверь пропустила особенных посетителей. Их было сразу четверо. Все молодые люди, и все одеты очень скромно.
Филипп Филиппович вошел в азарт, ястребиные ноздри его раздувались. Набравшись сил после сытного обеда, гремел он подобно древнему пророку, и голова его сверкала серебром.
Вид его странен. Шерсть осталась только на голове, на подбородке и на груди. В остальном он лыс, с дрябловатой кожей. Череп увеличился значительно, лоб скошен и низок.
Филипп Филиппович сидел у стола в кресле. Между пальцами левой руки торчал коричневый окурок сигары. У портьеры, прислонившись к притолоке, стоял, заложив ногу за ногу, человек маленького роста и несимпатичной наружности.
Было три часа пополуночи, но двое в кабинете бодрствовали, взвинченные коньяком с лимоном. Накурили они до того, что дым двигался густыми, медленными плоскостями, даже не колыхаясь.
Шариков сам пригласил свою смерть. Он поднял левую руку и показал Филипп Филипповичу обкусанный, с нестерпимым собачьим запахом шиш. А затем правой рукой по адресу опасного Борменталя из кармана вынул револьвер.
